«Точно сна жду…»

Последнее письмо мученика Николая Варжанского

Это пись­мо, на­пи­сан­ное на не­ров­но ото­рван­ном ли­сточ­ке в кле­точ­ку, про­фес­сор Рос­сий­ской ака­де­мии му­зы­ки име­ни Гне­си­ных Ев­ге­ний Все­во­ло­до­вич Ов­чин­ни­ков, пра­внук свя­щен­но­му­че­ни­ка Нео­фи­та Лю­би­мо­ва и внук му­че­ни­ка Ни­ко­лая Вар­жан­ско­го, на­шел не­дав­но, по­сле смер­ти сво­ей сест­ры, ко­гда раз­би­рал остав­ши­е­ся по­сле нее ве­щи и до­ку­мен­ты. В не­боль­шой шка­тул­ке, ин­кру­сти­ро­ван­ной пер­ла­мут­ром, ка­кие бы­ли очень мод­ны в на­ча­ле ХХ ве­ка, ле­жа­ла ма­лень­кая пласт­мас­со­вая ко­ро­боч­ка, а в ней – сло­жен­ный, не­мно­го по­мя­тый, ис­пи­сан­ный с двух сто­рон лист бу­ма­ги.

– Я его раз­вер­нул, бо­ясь, что оно во­об­ще рас­сып­лет­ся, по­то­му что оно бы­ло как пер­га­мент, – рас­ска­зы­вал Ев­ге­ний Все­во­ло­до­вич. – Ко­гда я его про­чи­тал, я был по­тря­сен. Че­ло­век го­то­вит­ся к смер­ти, как ко сну. Че­ло­век все успел. Ему ду­мать на­до о том, что он зав­тра идет на эша­фот… А он ду­мал о сво­ей се­мье и о том, что­бы де­ти вы­рос­ли в ве­ре, и что­бы же­на смог­ла от­дать дол­ги, и как им жить пер­вое вре­мя. Он их уте­шал упо­ва­ни­ем на ми­ло­сер­дие Бо­га и Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. На­сколь­ко мощ­ный был че­ло­век, что­бы вот так… И все рав­но он бо­ит­ся, что Гос­подь ли­шит его не­бес­ных оби­те­лей.

Михаил Польский в своей книжке, которая вышла сразу же после войны, пишет, что Николай Юрьевич Варжанский написал трогательные письма своим родным и близким, со всеми простился и радостно пошел на расстрел за исповедание православной веры. Это какая-то другая радость… Нам эту радость не понять даже.

Николай Юрьевич Варжанский, выпускник и преподаватель Московской духовной академии, посвятил свою жизнь служению Церкви, проповеди Евангелия и борьбе с противоцерковными учениями (главным образом с сектантством), которыми была наводнена предреволюционная Россия. Он искренне любил московских рабочих, всячески хотел помочь им, понимая, что они походят на детей, которых обманом втягивают в жизнь, уводящую от Бога и Церкви. Второе издание своей книги «Доброе исповедание» (православный противосектантский катехизис), напечатанное в 1912 году, он посвятил «искренно любимым православным московским рабочим». Эта книга была высоко оценена современниками и не потеряла актуальности и в наши дни – она была переиздана в Почаеве в 2003 году.

Также Николай Юрьевич боролся с таким страшным общественным пороком как пьянство, для чего основал и возглавил за Семеновской заставой в Лефортове, населенном в основном рабочими, Варнавинское общество трезвости, которое имело свое помещение и свой храм. Филиал этого общества находился в Высоко-Петровском монастыре, неподалеку от которого семье миссионера была предоставлена для проживания квартира по адресу 2-й Знаменский (ныне 2-й Колобовский) переулок, д. 6, кв. 3.

Во время Поместного Собора 1917 года Николай Варжанский был делопроизводителем отдела о внешней и внутренней миссии и о церковной дисциплине.

Им написано и издано около 40 книг и брошюр, предназначенных для неверующих или сомневающихся в истинах веры.

В мае 1918 года Николай Юрьевич Варжанский был арестован на квартире протоиерея Иоанна Восторгова, священномученика, и проходил по его «делу» вместе с епископом Селенгинским Ефремом (Кузнецовым) и священником Димитрием Корнеевым. Об их освобождении ходатайствовали многие – и рабочие, и духовенство, и лично Святейший Патриарх Тихон.

«Зная Преосвященного Ефрема, протоиерея Восторгова и священника Корнеева как достойных служителей Церкви Божией и Н.Ю. Варжанского как полезного церковного деятеля, – писал Патриарх, обращаясь в Верховный трибунал и ВЧК, – я присоединяюсь к ходатайству, поданному несколькими тысячами православных, об освобождении арестованных под наше личное поручительство»^[1].

Известный московский священник и миссионер протоиерей Неофит Любимов, тесть мученика Николая, знавший по педагогической деятельности в Симбирске^[2] отца Ленина, в июне написал последнему открытое письмо с просьбой освободить его зятя:

«…Родитель Ваш мне хорошо известен и знаком, я с ним весьма нередко встречался в частных домах и на собраниях, где обсуждались дела педагогические. Скончался он при мне, я был молитвенником его тогда, да и теперь молюсь за него… Во дни своей настоящей невзгоды я осмеливаюсь обратиться к Вам… с покорнейшей просьбой: мой сын (зять) Николай Юрьевич Варжанский совершенно случайно попал под арест… за Варжанским вины, за которую следовало бы посадить в тюрьму, не найдено.

Невзгоды были в семье Вашего дорогого родителя, они касались и Вас, и Вы были дороги для своих родителей. Тяжело и мне переносить невзгоду моей дочери и своего сына (зятя). Покорнейше прошу принять участие в моем горе: благоволите отпустить моего зятя от всяких преследований и от тюрьмы или же отдать его мне на поруки. <…> Он проповедник Слова Божия – миссионер, и только…»^[3].

Письмо это, как и другие, осталось без ответа.

19 сентября 1918 года московский епархиальный миссионер Николай Варжанский был расстрелян и похоронен за оградой Калитниковского кладбища в Москве. За два дня до этого, 17 сентября, там же был расстрелян и протоиерей Неофит Любимов, арестованный 21 июля сразу после панихиды^[4] по «убиенном новопреставленном бывшем царе Николае», отслуженной им при большом стечении народа в храме святителя Спиридона на ул. Спиридоньевка в центре Москвы, где он последние годы своей жизни был настоятелем. В своем предсмертном письме мученик Николай называет тестя «Дедушкой» и об аресте его, вероятно, не знает.

Некоторое время семья приходила поклониться дорогим могилам, но позже их сравняли с землей, закатали под асфальт, и ныне местонахождение их точно установить не удается.

Последнее письмо мученика Николая Варжанского жене и детям

Вско­ре по­сле аре­ста Ни­ко­лая Вар­жан­ско­го в тюрь­му для не­го бы­ла пе­ре­да­на ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри «Взыс­ка­ние по­гиб­ших» с над­пи­сью на обо­ро­те: «Усерд­но мо­лим­ся за до­ро­гих стра­сто­терп­цев. Иерей Ни­ко­лай^[5]». Узнав о пред­сто­я­щем рас­стре­ле, му­че­ник Ни­ко­лай на­пи­сал пись­мо род­ным – же­не Зи­на­и­де Нео­фи­тов­не и де­тям Еле­не (ма­те­ри Ев­ге­ния Все­во­ло­до­ви­ча Ов­чин­ни­ко­ва) и Кон­стан­ти­ну, пе­ре­дав им в бла­го­сло­ве­ние и быв­шие у не­го ико­ны.

«+ Гос­по­ди, бла­го­сло­ви!

Ну, до сви­да­нья, ми­лая моя, до­ро­гая моя Зи­на­и­доч­ка. Я не­со­мнен­но ухо­жу в веч­ность, где Пав­лу­ша, мой брат Ко­стя, где Ко­ля Ва­чин, где мно­го мо­их дру­зей. Сна­ча­ла ми­ну­ту по­вол­но­вал­ся, а по­том успо­ко­ил­ся. Про­сти ме­ня, до­ро­гая моя го­луб­ка, ес­ли я чем те­бя огор­чил и про­гне­вал, и мо­лись обо мне, усерд­ней мо­лись, что­бы не ли­шил ме­ня Гос­подь Не­бес­ный Сво­их оби­те­лей. Умо­ляю те­бя, вос­пи­тай де­ток мо­их в бла­го­че­стии и чи­сто­те, что­бы зна­ли хри­сти­ан­скую Ве­ру Бо­жию и мо­лит­ву. Ве­рю, что Бо­го­ма­терь даст те­бе про­пи­та­ние, и там бу­ду мо­лить­ся Гос­по­ду сил о том, толь­ко не роп­щи на ми­ло­сер­дие Бо­жие; так нуж­но, и это луч­ше. – Про­дай мои зо­ло­тые ча­сы, ко­то­рые де­душ­ка мне дал, и от­дай [не­разб.] на дро­ва. Мою ка­би­нет­ную ме­бель про­дай или оде­я­лу и от­дай в Пет­ров­ское 147+192 руб­ля.

Детки мои дорогие, веруйте в Бога, изучайте Св. Библию, каждый день молитесь о Вашем папе р. Б. Николае, чтобы Господь дал мне Свое прощение и радость небесную! Костя и Лена, храните целомудрие! Когда подрастете, то мамочка расскажет Вам, что это нужно. Будьте, детки мои, в полном послушании мамочке и все время помните, что Вы – дети проповедника Божией Веры и правды христианской и что Вам не к лицу жить не по-христиански. Мамочке будет очень трудно жить, посему Вы, возможно, будете безразличны к еде и питью: быть бы только святыми. Не играйте, дети, в карты, не пейте крепких напитков, говорите всегда правду, или если не можете сказать, то заявите, что не скажете. Будьте всегда благодушны и не унывайте в жизни. Обо мне молитесь во всю жизнь каждый день, прошу Вас, не забывайте этой просьбы.

Голубка моя Зинаидочка, еще раз прошу миролюбия твоего, может быть, в недостатке лучше детки вырастут, чем при мне. Хлопочи о пенсии, подай Святейшему, когда наладится жизнь, тогда дадут. Но поверь, что не следует особенно убиваться о жизни сей. Я долго ждал смерти и почувствовал всю суету жизни. Не забудь и мою маму. Обнимаю милую дорогую Бабушку и Дедушку, если он не пойдет со мной. Благодарю их за заботы обо мне. Бабушка дорогая, я иду к Павлуше, он моложе, но умер, я грешнее, и Господь даровал мне время покаяния. Молитесь обо мне, прошу Вас. Все равно когда-нибудь помирать нужно. И с Вами, дорогие мои, все, милые мои, увидимся.

Обнимаю Вас и целую всех последним земным целованием, приведи, Господи, лобызать и небесным лобзанием. А на душе, право, спокойно. Точно сна жду. В беде обратись, голубка моя, к Владыке Антонию^[6]. Но главное не унывай, не плачь, не тоскуй. До свиданья, горячо любящий Вас всех Коля.

Благословляю деток: Костю преподобным Серафимом, Ленусю Николаем Чудотворцем, а тебя, моя дорогая, образом – “Взыскание погибших”.

Прощай Аня^[7], Дядя Коля. Проси молитв у Никол. Николаевича и у [неразб.] тоже проси прощения и молитв».

На обо­ро­те ико­ны «Взыс­ка­ние по­гиб­ших» му­че­ник Ни­ко­лай на­пи­сал в бла­го­сло­ве­ние су­пру­ге:

«+ Да со­хра­нит Те­бя и за­сту­пит и по­кро­ет Сво­им Ма­тер­ним По­кро­вом Пре­чи­стая За­ступ­ни­ца Ма­терь Све­та. Мо­лись, до­ро­гая Зи­ноч­ка, го­луб­ка моя, Бо­го­ро­ди­це: Она по­кро­ет твое вдов­ство ран­нее и си­ро­ток. Про­сти ме­ня, до­ро­гая моя, и за ме­ня мо­лись».

На обо­ро­те икон­ки свя­ти­те­ля Ни­ко­лая – пись­мо к до­че­ри Еле­не:

«+ Бла­го­сло­ве­ние мо­ей лю­би­мой до­че­ри Еле­не во утвер­жде­ние в ве­ре хри­сти­ан­ской, бла­го­да­ти, ис­ти­не, чи­сто­те и це­ло­муд­рии. Будь, до­ро­гая моя де­воч­ка, преж­де все­го хри­сти­ан­кой. Про­сит те­бя об этом уми­ра­ю­щий за Хри­ста [не­разб.] твой. Мо­лись обо мне, до­ро­гая!»

На обо­ро­те и да­же на реб­рах ма­лень­кой икон­ки пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, ве­ро­ят­но, так­же пе­ре­дан­ной в тюрь­му му­че­ни­ку Ни­ко­лаю, на­пи­са­но:

«Пр[епо­доб­не] О[тче] Се­ра­фи­ме, По­мя­ни у Пре­сто­ла Все­выш­ня­го Бо­га в тем­ни­це су­ща­го Ни­ко­лая. Сия ико­на освящ[ена] и воз­ле­жа[ла] на мощ[ах] Пр. Се­ра­фи­ма Са­ров 18 июня 1918. На доб[рую] па­мят[ь] [не­разб.] Ди­митр.»

Этой ико­ной свя­той бла­го­сло­вил сво­е­го сы­на.

Су­пру­га му­че­ни­ка Ни­ко­лая, Зи­на­и­да Нео­фи­тов­на Вар­жан­ская, в 1916 го­ду за­кон­чив­шая Мос­ков­скую кон­сер­ва­то­рию у про­фес­со­ра К.А. Кип­па, по­сле рас­стре­ла му­жа и от­ца остав­шись с ма­ло­лет­ни­ми детьми (6 и 8 лет) и пре­ста­ре­лой ма­те­рью, бы­ла ли­ше­на всех льгот и всех прав. Не­ко­то­рое вре­мя она еще пре­по­да­ва­ла в му­зы­каль­ном тех­ни­ку­ме, по­том да­ва­ла част­ные уро­ки и да­же под­ра­ба­ты­ва­ла та­пе­ром в не­мом ки­но, а 2 сен­тяб­ря 1929 го­да бы­ла аре­сто­ва­на ОГПУ по ст. 58–10 за «хра­не­ние и рас­про­стра­не­ние контр­ре­во­лю­ци­он­ной ли­те­ра­ту­ры», при­над­ле­жав­шей ее му­жу, и в но­яб­ре то­го же го­да со­сла­на на 3 го­да в Шен­курск Ар­хан­гель­ской обл. Но ча­сы му­жа она так и не про­да­ла, пе­ре­дав их де­тям на па­мять об от­це.

Переданные из тюрьмы иконы бережно хранятся в семье как великая святыня, как память о том, что потомкам «проповедника Божией Веры и правды христианской… не к лицу жить не по-христиански».

Подготовила Елена Балашова
6 сентября 2018
Православие.ru