col sm md lg xl (...)
Не любите мира, ни яже в мире...
(1 Ин. 2:15)
Ветрово

Иерей Георгий Селин. Коммунистический пневматик архимандрит Симеон (Томачинский)

На этом фо­­то ар­­хи­­манд­­рит Си­­ме­­он ещё ие­­ро­­мо­­нах. И был ие­­ро­­мо­­на­­хом, ко­­гда ска­­зал то, что я хочу вы­­нес­­ти на об­­суж­­де­­ние чи­­та­­те­­лей. Но всё по по­­ряд­­ку.

По­­че­­му к ком­­му­­нис­­ти­­чес­­ким пнев­­ма­­ти­­кам про­­то­­и­­е­­рею Ни­­ко­­лаю Бул­­га­­ко­­ву и Т. С. Маль­­це­­ву мною при­­бав­­лен ар­­хи­­манд­­рит Си­­ме­­он? По­­то­­му что, ко­­гда в статье за­­шёл раз­­го­­вор о чле­­не со­­вец­­ко-со­­ци­­а­­лис­­ти­­чес­­кой ве­­ры, ко­­то­­рый был сфор­­му­­ли­­ро­­ван как «ве­­рую в бла­­гую и со­­зи­­да­­тель­­ную роль ис­­кусст­­ва в нравст­­вен­­ной жиз­­ни на­­ро­­да», я не мог не вспо­­мнить про­­чи­­тан­­ный мно­­го лет на­­зад до­­клад пре­­по­­да­­ва­­те­­ля Сре­­тенс­­кой ду­­хов­­ной се­­ми­­на­­рии, в ко­­то­­ром этот член вы­­ра­­жен весь­­ма яр­­ко. По ссыл­­ке мож­­но озна­ко­мит­ь­ся с до­­кла­­дом пол­­ностью, ни­­же при­­во­­дят­­ся выдержки из него.

Архим. Симеон: Другой наш знаменитый писатель, Фазиль Искандер как-то сказал: «Цель искусства – очеловечивание человека». Действительно, «воспитание чувств», возделывание сердца (а слово «культура», как известно, и означает «возделывание») – необходимое условие становления личности[1].

Насколько мне известно, светская зарубежная литература не входит в список обязательных предметов для программы духовных семинарий. Однако в Сретенской духовной семинарии этот предмет введен с самого начала ее существования – с 2000-го года[2].

Невозможно и преступно отказываться от того великого христианского наследия, которым обладает Европа. Даже если сама Европа не готова признать свое наследие христианским, не готова признать его значимости…

Во-вторых, художественная литература дает бесценный материал для изучения жизни и людей. Я так и говорю своим студентам: благодаря литературе вы можете прожить не одну жизнь, а десятки разных жизней.

То есть мы можем даже говорить о влиянии художественного произведения на церковные догматы.

И я говорю своим студентам: дорогие, прочитайте сейчас этот роман и перечитайте его, когда сами станете священниками. Потому что главная опасность и самая тяжелая болезнь для пастыря – это самодовольство. А роман Грэма Грина наглядно показывает, как именно «сила Божия в немощи совершается.

Г.С.: Переходим к анализу краковского, 2012 года доклада о. Симеона. Первая же цитата в нём из «знаменитого» Фазиля Искандера — «цель искусства – очеловечивание человека», — очень характерна. Попробуем извлечь из неё смысл. Очеловечить человека значит, априори считать его недочеловеком. Так? А может, «очеловечить» значит сделать человека совершенным, законченным? Но и в таком случае выходит, что он недоделан.

Может ли искусство усовершенствовать человека? Масон считает, что может, и видит в совершенствовании смысл своей «каменотёсной» работы, подразумевая под камнем свою душу. Для христиан такое «очеловечивание» неприемлемо. Почему? Потому что верхом человеческого совершенства для нас является Христос, и, очевидно, что ни один человек своими усилиями не сможет уподобиться Христу, если Христос ему в этом не поможет. Понятно также, что никакое искусство не в силах усовершенствовать человека, если только это искусство не является Церковным Богослужением.

Что хотел сказать Фазиль Искандер? Если он хотел выразить мысль отца Николая Булгакова, что искусство должно помогать народу в укреплении его нравственных основ, то и выразил бы её примерно такими словами, хотя звучат они тяжеловесно. Но хочется сказать легко и изящно. Вот и сказал, что чуть ли не унтерменшами обозвал тех, кого искусство призвано «очеловечить». Или же писатель хотел сказать, что цель искусства – обоготворить человека? Но это, как я надеюсь, и сам г-н Искандер (1929-2016) понимал, что – чересчур. Вот и вышло «очеловечение» человека, т.е. демократическая прелесть (основанная на масонском вероучении), которая в отличие от коммунистической прелести (основанной на том же масонстве) хотя и звучит легко, но также же обманчива. Напомню, что сказал отец Николай: «Особую злободневность имеют сегодня слова Терентия Семеновича о созидательной роли искусства, помогающего народу в укреплении его нравственных основ».

Как бы ни звучала мысль о созидательной и/или очеловечивающей роли искусства в жизни человека — тяжело или легко, она не святоотеческая, она вышла из масонских лож. Об этом мы говорили в предыдущей статье. А как она высказывается Церковью? Без излишней тяжести, но и без ненужной лёгкости, просто. Человек не недоделан, он – грешен, потому что пал. Возставить его и сделать безгрешным может только Бог, а не искусство. Конечно, Бог, никто как Бог, соглашаются отцы Симеон и Николай, но добавляют при этом, что искусство тоже по-своему способно нравственно усовершенствовать человека, «очеловечить» его.

Эта мысль не нова. Задолго до отцов Симеона и Николая её высказывали такие «русские» писатели как Грибоедов и Лермонтов, Писарев и Белинский, и многие другие сочинители, на произведениях которых образовывались наши батюшки в советских школах и вузах. «Русских» же писателей предваряли французские энциклопедисты и прочие просветители, говорившие о том же. Но не будем углубляться в толщу веков. Вглядимся в недавнее прошлое, и вглядимся чуть пристальнее, чем это принято делать. С этой целью обратимся к статье Виктора Митрофановича Острецова «»Культура» как орудие национального разрушения» из сборника «Загадка 2037 года».

Острецов: То, что мы называем “культурой”, сводится к набору многочисленных признаков и явлений, перечислять которые было бы сложно. Как говорят специалисты, существует более пятидесяти определений слова “культура”. И к этим определениям можно добавить при желании еще примерно столько же. Любопытно, однако, что само это слово на Русской земле появилось, едва ли не в конце века восемнадцатого, то есть тогда, когда безбожие на Руси шло полным ходом и нужно было как-то определить новую идеологию, новую религию и новые верования, устремленные на мирское благополучие и создание на земле царства Астреи, то есть, по-нынешнему, коммунизма, или, по-иудейски[3], “гаолам габа”, рая на земле.

“Культуры” не было в Московской Руси, а в Петровской, Петербургской она вдруг появилась. Откуда, с чего, с каких рыжиков? И вдруг выяснилось, что какие-то ее проблески были и в допетровской Руси, но так себе, кое-что и совсем мало. Теперь тоже мало, но будет много. С этой верой в неизбежность накопления “культуры”, когда ее станет очень много, и наступит полное исчезновение всех вредных привычек человеческих, не станет воровства, убийств, угнетения богатыми бедных и не станет даже и самих-то бедных, как, впрочем, и богатых, рождались, жили и умирали целые поколения русских образованных на западный лад людей, часто вовсе неглупых во всех отношениях. А самым некультурным был, понятно, крестьянин. Он не читал романов, ничего не знал об Антоне Рубинштейне и даже о Пушкине чаще всего ничего не слыхал, не говоря уж о Толстом, или, на худой конец, о Фейербахе или Гегеле.

Писарев, апостол этой детской веры в преобразующую роль “культуры”, уверял из статьи в статью, что от того у нас есть душегубы и воры, что мало образования, мало знают беллетристику[4], биологию и физику. И как только удастся всех поголовно загнать в школы, так и наступит рай земной. В этой же детской и примитивной вере в исцеляющую роль искусств и наук пребывали и все наши народные и революционные демократы от Чернышевского до Михайловского включительно[5].
/…/
Главная вина “царизма”[6] в том и состояла, что он, этот самый “царизм”, не мог обеспечить всем начального образования. Не мог покончить полностью с таким “мракобесием”, как церковно-приходские школы, не мог позакрывать источник “мракобесия” – церкви и организовать на их месте амбары для зерна, склады и клубы с “кофием” и чтением утренних газет с папироской в зубах для местных крестьян[7].

Г.С.: Пока что из Виктора Митрофановича достаточно, и, согласитесь, что читать его увлекательно. Вернёмся к нашим батюшкам. Образовавшись на Писареве и Белинском, Чернышевском и Леонтьеве, и прочих культурных орудиях народного[8] разрушения, они понесли багаж этих знаний своей пастве и семинаристам.

Архим. Симеон: Насколько мне известно, светская зарубежная литература не входит в список обязательных предметов для программы духовных семинарий. Однако в Сретенской духовной семинарии этот предмет введен с самого начала ее существования – с 2000-го года.

Оставим до следующей, даст Бог, части разбор этих слов отца Симеона.

Иерей Георгий Селин
Сайт «Ветрово»
20 апреля 2019

[1] Если говорить о культуре как о возделывании, то правильное, или спасительное возделывание души и тела невозможно без Креста. Поэтому, обращаясь к первоначальному значению слова «культура», я бы предпочёл говорить о культуре как о возделывании Древа жизни – Креста. Учит ли светская культура правильно возделывать Крест? Нет. Поскольку, если и предполагает в процессе обучения труд, то самый незначительный. Культура это всегда расслабленность. Помните, как у Блока? Весёлое и лёгкое имя – Пушкин. Можно ли сказать: весёлое и лёгкое имя – Сергий Радонежский? Не получится. А если полагать в основу слова «культура» культ как поклонение, то и тут для христианина всё просто. Христианство это – культ Личности Христа.

[2] Здесь уместно вспомнить основателя Сретенской семинарии – митрополита Тихона (Шевкунова). Без его участия едва ли мог быть введён этот предмет в семинарский курс.

[3] По-иудаистски, — сказал бы я, поскольку стараюсь разграничить понятия «иудей» и «иудаист». Те из иудеев, которые приняли Христа Сына Божьего, стали христианами. А те из иудеев, кто отвергли Христа, стали иудаистами, исповедуя учение иудаизма. Такова, на мой взгляд, разница между иудаистом и иудеем, которых, как и евреев, давно нет на этом свете. Говорю об этом со скорбью, потому что, будь живы евреи, порядок был бы в мiре. Во всяком случае, так называемые гей-парады разбегались бы под градом камней, метаемых от иудей, потому что Бог заповедал иудеям: Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них (Лев. 20:13). Камни летели бы в ЛГБТ, если бы жили на свете евреи. Но остались только «евреи» (в кавычках). Кто они такие и чем отличаются от евреев (без кавычек), см. здесь.

[4] Интернет говорит: «Беллетристика (от фр. belles lettres – изящная словесность) – общее название художественной литературы в стихах и прозе. В настоящее время слово «беллетристика» часто употребляется в значении «массовой литературы», противостоящей «высокой литературе». Следует отметить, что это противопоставление уходит корнями в статьи литературных критиков XIX века В. Г. Белинского и Д. И. Писарева, которые иногда употребляли это слово по отношению к литературе, которая не вписывалась в рамки их социальных схем. Поскольку «беллетристика» – французское слово, упомянутые критики часто использовали его в пренебрежительном ключе, называя так литературу, которая воспевала буржуазные идеалы и не несла в себе социального подтекста, или «словесность ради словесности». Г.С.: Согласно такому пониманию беллетристики, «апостол веры в преобразующую роль культуры» Д. И. Писарев верил в исправительно-созидательную силу не той, им критикуемой беллетристики Пушкина, Лермонтова, Гоголя, но той социально-воспитующей беллетристики, какой была литература так называемого критического реализма и особенно предвосхищаемая этим художественным направлением – литература будущего соцреализма. Последняя в противовес развлекательно-пустой беллетристике загнивающего Запада, должна была воспитать из советских людей сознательных строителей коммунизма.

[5] Мы бы продлили предложенный Виктором Митрофановичем ряд дореволюционных писателей, веривших в чудодейственную силу литературы, до К. Н. Леонтьева включительно. Это продление может показаться странным, потому что эстетика Леонтьева отличается от эстетики Чернышевского, как небо от земли, и, тем не менее, при противоположных взглядах вера у этих писателей была одна – литературно-художественная. Мы делаем этот вывод из слов самого Леонтьева: «Его [Достоевского] искренность, его порывистый пафос, полный доброты, целомудрия и честности, его частые напоминания о христианстве – все это может в высшей степени благотворно действовать (и действует) на читателя; особенно на молодых русских читателей. Мы не можем, конечно, счесть, скольких юношей и сколько молодых женщин он отклонил от сухой политической злобы нигилизма и настроил ум и сердце совсем иначе; но верно, что таких очень много» (Курсив Леонтьева. – Г.С.) Это сказано Леонтьевым о Достоевском в статье «О всемiрной любви» (1880 г). Сказано, разумеется, не о человеке, но о писателе Достоевском, т.е. о умении последнего так составить слова в предложения, что они делались «в высшей степени» благотворными для читателя. По сути, это и есть вера в культуру, или вера в то, что перестановкой букв можно повлиять на душу человека и самый мiр. Эта вера является общей для Чернышевского и Леонтьева, хотя бы и разошедшихся далеко в плане идейном, но стоящих рядом в плане религиозном. Мир меняется не литературой, но духом. А какой дух водил пером Достоевского? Явно, что не Святой и далёкий от церковных догматов. Это не я говорю, это доказывает сам Константин Николаевич в упомянутой статье. И ещё одно небольшое замечание. Словам Леонтьева о творчестве Достоевского, которые мы процитировали выше, противоречат слова Острецова: «роман “Бесы” стал для многих первым шагом в революционную деятельность». Кому же верить и как подсчитать, скольких людей книги Достоевского привели в революцию, а скольких в церковь? Интернет: «В 1817 г. обозревателем журнала «Сын отечества» был проведён анализ посещаемости Петербургской публичной библиотеки и литературы, заказываемой в ней читателями в 1816 г. (см. часть 35 журнала за 1817 г.). Согласно этому исследованию, за один 1816 г. библиотеку посетили 600 человек, прочитав более 3000 книг. Кроме духовных и юридических книг, читали философов, историческую (особенно по отечественной истории) и приключенческую литературу. Больше всего читали литературу художественную – Ломоносова, Державина, Дмитриева, Озерова, Карамзина, Жуковского, Муравьёва, Крылова». http://web.snauka.ru/issues/2011/05/521 Г.С.: Чего же искали приходившие в библиотеку в 1816 году русские люди? А это были, надо полагать, наиболее подвижные и продвинутые жители Петербурга, столичный креатив, выражаясь современным языком. Чего искали они? Уверен, что не Христа и не пути к Нему, но чего-то иного, чего сами толком не знали, чего-то «разумного, доброго, вечного»… Что и обрели их потомки через 101 год.

[6] Дмитрий Иванович Писарев критиковал не одни только литературные произведения. В 1862 году он написал в статье, которая по причине уничтожения подпольной типографии не вышла в свет, такие слова: «Низвержение благополучно царствующей династии Романовых и изменение политического и общественного строя составляет единственную цель и надежду всех честных граждан России. На стороне правительства стоят только негодяи...». За эту статью автор, не скажу: отсидел, чтобы не оскорбить память всех з/к советских тюрем и лагерей, скажу: отбыл 4-х летний срок в Петропавловской крепости, где ему через год после заключения была разрешена литературная деятельность. Прямо из крепости он отсылал свои статьи в «Русское слово», где их печатали. И ещё один штришок к портрету Писарева. В. И. Ленин взял с собой в ссылку в Шушенское его портрет.

[7] Выражение «клубы с кофием и папироской в зубах» заставило меня вспомнить к/ф «Калина красная», где освобождённый из тюрьмы герой, приехав к своей корреспондентке, идёт с ней в такой клуб-кофейню. Википедия: «Сцены приезда Егора к Любе и их первого разговора в чайной сняты в д. Тимонихе (родина писателя В. И. Белова. – Г.С.). Здание чайной было построено специально для съемок, затем снесено». Значит, не только в моей сибирской деревне в Иркутской области, но и в более близкой к обеим столицам вологодской деревне таких чайных в середине 80-х годов прошлого века (когда фильм снимался) не существовало. К чему это я? К тому, что в «Калине красной», как сейчас помню, я был поражён увиденной культурой чае- и винопития, достигнутой в той далёкой и прекрасной деревне, которую изобразил на экране режиссёр Шукшин. И признаюсь, что, как упомянутые В. М. Острецовым военные, проговорившиеся после просмотра «Евгения Онегина», что хотели бы жить также, подумал, что хотел бы жить также, с чайной в центре деревни. Надо сказать, что в «Калине красной», в отличие от «Евгения Онегина», довольно часто появляются церкви, конечно, разрушенные и полузатопленные, а вовсе не такие, какими они были во времена «Евгения Онегина», но их вид на меня, насколько я помню, не произвёл такого сильного впечатления, как та необычайная чайная. Я бы даже сказал, что никакого впечатления они на меня не произвели, хотя, как думается, по мысли создателей фильма, должны были вызвать в зрителях покаянное чувство. Зато вот это: «выйдь на Волгу, чей павильон раздаётся? Этот павильон у нас культурой зовётся!» Это да, запомнилось.

[8] Дерзнём заменить слово «национальный» словом «народный», потому как сам Виктор Митрофанович говорит, что нация это – народ без церкви. В.М. Острецов: «Как только свет религии стал гаснуть, так из мрака религиозного неведения полезли всевозможные чудища и выступил на сцену суррогат религии в виде культуры и национализма. Даже басенники марксизма-ленинизма, то есть сам Маркс и сам Ленин вдруг обнаружили, что нация появляется только с рассветом буржуазных отношений. Показательно. Пока была в силе религия, пока была самобытная национальная жизнь, “нации” почему-то не было. Хотя именно в это время господства попов, церкви и князей и было создано все, чем жила и живет любая нация в мире. Что отличает ее от других народов и дает ей право гордиться собой. В это время действительно не было нации, а была народность. Народность без Церкви и стала называться нацией (выделено мной. – Г.С.). Видимо, именно это и имели в виду творцы этого термина, которые ввели его в оборот в век просвещения самым широким образом. Появились интересы национальные, никак не связанные с интересами религиозными. Появилась светская культура, и слова “народ”, “простонародье” приобрели какой-то уничижительный смысл».

Уважаемые читатели, прежде чем оставить отзыв под любым материалом на сайте «Ветрово», обратите внимание на эпиграф на главной странице. Не нужно вопреки словам евангелиста Иоанна склонять других читателей к дружбе с мiром, которая есть вражда на Бога. Мы боремся с грехом и без­нрав­ствен­ностью, с тем, что ведёт к погибели души. Если для кого-то безобразие и безнравственность стали нормой, то он ошибся дверью.

Календарь на 2024 год

«Стихотворения иеромонаха Романа»

Сретенские строки

Новый поэтический сборник иеромонаха Романа

Не сообразуйтеся веку сему

Книга прозы иеромонаха Романа

Где найти новые книги отца Романа

Список магазинов и церковных лавок