* * *

А к сырой земле не прижаться мне:
Мать сыра земля в гари-копоти.
И сижу один меж седых камней
Рядом с гибелью, возле пропасти.
Надо мной кружит одинокий гриф,
Видно, хочет попробовать падали.
Птица черная, проглоти свой хрип.
Скоро-скоро тебя я порадую.

По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.

Погляжу вперед – холодеет лоб,
Под моей стопой – воды рваные,
Оглянусь назад, и тотчас озноб:
– Ох ты, гостьюшка нежеланная.
Что-то я хотел, что теперь о том?
И зовет к себе пропасть-хищница,
И хватаю воздух я жадным ртом…
Впрочем, кто пред смертью надышится?

По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.

Как могильный крест распластался гриф,
Высоко взлетел, даль окидывая.
Ради падали в небесах парит, –
Высота твоя незавидная.
Облака плывут, в облаках покой,
Над хребтами забылись мечтательно.
Отчего ж, душé, в красоте такой
Ощутил себя мертвечатиной?

По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.

Похоронщик мой на валун слетел,
Чуть крылом меня не касается.
За спиной моей набелилась в мел
Ненасытная раскрасавица.
Я за всё своё получил сполна,
И у пропасти взял за правило:
Не глядеть на дно, а испить до дна.
Укрепи меня, Боже Праведный.

Напрасно, знать, прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиной не шаркает –
Ушла в другую сторону.

26 июля 1990
п. Кярово – п. Лисьё